УДК 616.83-007.1-053.35

 Л.А. ЖДАНОВА¹, М.Н. САЛОВА²

 ¹Ивановская государственная медицинская академия, г. Иваново

²Ивановская клиническая больница имени Куваевых, г. Иваново

Контактная информация:

Жданова Людмила Алексеевна – заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, профессор, зав. кафедрой поликлинической педиатрии

Адрес: 153002, г. Иваново, Шереметевский пр-т, 8, тел.: +7 (4932) 30-02-28, e—mail: zdala@list.ru

 Цель исследования – выявить особенности эмоциональной сферы детей, перенесших ПП ЦНС, и их семейного воспитания на этапе перехода к предметному обучению.

Материал и методы. Проведено комплексное обследование 152 детей 9–11 лет, с учетом перенесенного перинатального поражения центральной нервной системы, исследованы тревожность, личностные характеристики, социальный статус, самооценка, стили семейного воспитания.

Результаты. У детей с последствиями ПП ЦНС чаще выявлялся повышенный уровень тревожности, особенно в ситуациях самовыражения и проверки знаний, низкая самооценка. Это усугублялось личностными характеристиками, способствующими нарушению поведения в школе, низкому социальному статусу в коллективе сверстников. Эти дети чаще находились в условиях нарушенного семейного воспитания, их родители имели личностные проблемы, влияющие на их педагогическую состоятельность.

Выводы. Для совершенствования сопровождения детей с последствиями ПП ЦНС при переходе на этап предметного обучения необходима реализация медико-психолого-педагогической интеграции в выявлении и коррекции нарушений эмоциональной сферы.

Ключевые слова: последствия перинатальных поражений нервной системы, эмоциональная сфера, медико-социальное сопровождение детей.

(Для цитирования: Жданова Л.А., Cалова М.Н. Особенности эмоциональной сферы учащихся – выпускников начальной школы, перенесших перинатальные поражения нервной системы. Практическая медицина. 2019, Том 17, № 5, С. 95-99) DOI: 10.32000/2072-1757-2019-5-95-99

L.A. ZHDANOVA¹, M.N. SALOVA²

¹Ivanovo State Medical Academy, Ivanovo

²Ivanovo Clinical Hospital named after Kuvaevs, Ivanovo

 Features of emotional sphere of primary school graduates after prenatal lesions of nervous system

 Contact details:

Zhdanova L.A. – Honored Researcher of the Russian Federation, MD, Professor, Head of the Department of Polyclinic Pediatrics

Address: 8 Sheremetevskiy prospect, Ivanovo, Russian Federation, 153002, tel.: +7 (4932) 30-02-28, e-mail: zdala@list.ru

Purpose – to reveal the features of emotional sphere of children after prenatal lesions of nervous system (PL NS) and their family up-bringing at the stage of transition to subject-based education.

Materials and methods. A comprehensive study of 152 children aged 9–11 was carried out. Taking into account the previous prenatal lesions of nervous system, anxiety, personal characteristics, social status, self-esteem, and family up-bringing styles were researched.

Results. Children with the consequences of PL NS more often demonstrated increased anxiety, especially under the situations of self-expression and knowledge control; they had lower self-esteem. This was aggravated by personal characteristics, promoting misbehavior at school, low social status in the peer group. These children more often grew under disturbed family up-bringing, their parents had personality problems influencing their pedagogical consistency.

Conclusion. To improve support for children with aftereffects of PL NS when transiting to subject-based education, it is necessary to implement medical-psychological-pedagogical integration in order to identify and correct the lesions in emotional sphere.

Key words: aftereffects of prenatal lesions of nervous system, emotional sphere, medical-social support of children. 

(For citation: Zhdanova L.A., Salova M.N. Features of emotional sphere of primary school graduates after prenatal lesions of nervous system. Practical medicine. 2019, Vol. 17, № 5, P. 95-99)

Согласно современным взглядам, одним из серьезных факторов, определяющих высокий рост нарушений здоровья, является увеличение числа перинатальных гипоксических поражений центральной нервной системы (ПП ЦНС), на фоне которых развиваются многие заболевания [1, 2, 3]. Как правило, в возрасте 1 года наступает мнимая компенсация неврологического дефицита, ребенок снимается с диспансерного учета и, как следствие, не наблюдается регулярно специалистами и не получает необходимых рекомендаций по дальнейшему развитию или коррекции отклоняющихся функций. Известно, что дети, перенесшие ПП ЦНС, являются угрожаемыми не только по задержке моторного и речевого развития, но и по формированию у них эмоционально-поведенческих нарушений вследствие более позднего становления нейрональных связей [2]. Зачастую, поводом обращения их родителей к педиатру и неврологу служат проблемы социальной адаптации, возникающие не только при поступлении в детский сад, но и школу.

Выделяют критические периоды (3, 6–7 и 10–11 лет), когда наиболее ярко проявляется клиническая картина последствий ПП ЦНС вследствие снижения функциональных резервов организма при предъявлении к нему повышенных требований [2, 4]. При этом особого внимания заслуживает возраст, совпадающий с переходом в школе к предметному обучению. Возрастающая учебная нагрузка, привыкание к требованиям разных учителей и кабинетной системе обучения приводят к психоэмоциональному напряжению, что способствует развитию нейровегетативной дисфункции и повышению уровней заболеваемости школьников, особенно на фоне имеющихся у них последствий ПП ЦНС. Кроме того, переход к предметному обучению учащихся совпадает с препубертатным возрастным этапом на грани младшего и среднего школьного возраста, когда начинают проявляться вегетативные расстройства и поведенческие реакции, свойственные подросткам.

Несмотря на то, что дети за период начальной школы адаптировались к школьным нагрузкам, в 5 классе минимизируется «гиперопека одного учителя», и индивидуальный подход к каждому ученику реализуется в меньшей степени. Дети получают свободу, самостоятельность, пользоваться которыми еще не умеют. Особенно это касается выпускников начальной школы, имеющих в анамнезе ПП ЦНС. Эти дети нередко имеют правополушарную организацию деятельности, что проявляется в избыточных эмоциональных реакциях, позднем становлении учебной мотивации (у каждого пятого четвероклассника преобладает игровая мотивация), недостаточном развитии навыков самоконтроля и саморегуляции, эффективной коммуникации с ровесниками и взрослыми, низком уровне произвольного внимания, преобладании зрительного восприятия над слуховым. Неслучайно они испытывают трудности при переходе к предметному обучению, для них становится особенно актуальной психолого-педагогическая и семейная поддержка, а также медицинское наблюдение.

В настоящее время приоритетными в лечении и реабилитации последствий ПП ЦНС являются немедикаментозные методы [1, 2, 3]. Лекарственная терапия рекомендуется лишь при недостаточной эффективности психолого-педагогической коррекции в комплексе с когнитивно-поведенческими тренингами [2, 3]. Это актуально в связи с тем, что нарушения семейного воспитания могут быть причиной ухудшения состояния здоровья ребенка и даже определять недостаточную эффективность медикаментозного лечения. Следовательно, учащиеся с последствиями ПП ЦНС нуждаются в особом медико-педагогическом сопровождении, особенно в переломные периоды обучения.

Цель исследования – выявить особенности эмоциональной сферы детей, перенесших ПП ЦНС, и их семейного воспитания на этапе перехода в школе к предметному обучению.

Материал и методы

Осуществлено комплексное обследование 152 детей 9–11 лет. Были сформированы три группы детей: I – дети, имеющие последствия легких перинатальных поражений ЦНС гипоксически-ишемического генеза, – 89 человек, II – дети, стойко компенсировавшие ПП ЦНС к концу 1 года жизни, – 30 человек, III группу составили здоровые дети, не имеющие в анамнезе ПП ЦНС и неврологической симптоматики на момент обследования, – 33 человека. Для выявления эмоционально-поведенческих особенностей у детей исследовали уровень и характер тревожности с помощью теста Филипса; для выявления личностных характеристик ребенка использовался проективный тест Коха «Дерево»; определение социального статуса проведено методом социометрии; изучение самооценки – по тесту «Я и школьные знания» (А.М. Прихожан, 1995). Выявление типов нарушения семейного воспитания осуществлено с помощью опросника анализа семейного воспитания (Э.Г. Эйдемиллер, 1996). Cтатистический анализ – программа SPSS Statistics 22.0. Количественные данные представлены как среднее арифметическое (М) и стандартное отклонение (SD).

Результаты

Оценка уровня и характера тревожности, связанной со школой, по тесту Филипса у половины детей с последствиями ПП ЦНС выявила повышенный (41,57%) и высокий (4,49%) уровень тревожности в отличие от детей групп сравнения, для которых характерен нормальный уровень. Балльные значения факторов тревожности существенно не отличались у детей II и III групп, кроме фактора страха самовыражения, который был статистически значимо

повышен у детей с ПП ЦНС в анамнезе (II группа – 1,73 (0,11), III группа – 1,24 (0,11), р_II—III<0,05). У детей с последствиями ПП ЦНС статистически значимо

выше были такие факторы, как общая тревожность в школе (I группа – 11,25 (0,47), II группа – 5,23 (0,43), р<0,001), страх самовыражения (3,42 (0,17) и 1,73 (0,11) соответственно, р<0,001), проверки знаний (4,08 (0,14) и 2,80 (0,22) соответственно, р<0,001), страх не соответствовать ожиданиям окружающих (2,96 (0,14) и 1,3 (0,12) соответственно, р<0,001), а также низкая физиологическая сопротивляемость стрессу (1,85 (0,13) и 0,4 (0,14) соответственно, р<0,001).

Оценка личностных характеристик детей с помощью рисуночного теста Коха показала, что у детей с последствиями ПП ЦНС, по сравнению с детьми групп сравнения, выявлен статистически значимо

больший уровень экстраверсии, импульсивности, агрессивности, нейротизма, склонности к пониженному настроению, ранимости, более низкий уровень дисциплинированности (табл. 1). Высокий уровень экстраверсии свидетельствует не только об открытости и готовности к социальным контактам, но и о высоком уровне притязаний, склонности к конфликтам, вероятно, поэтому эти дети в коллективе сверстников часто являлись изолированными и непринятыми.

Таблица 1.

Личностные характеристики детей в возрасте 10 лет (М (SD))

Table 1.

Personality characteristics of 10 y.o. children (М (SD))

Примечание: * – статистическая значимость различий со II группой,** – статистическая значимость различий с III группой.

Note: * – statistical significance of differences with group II; ** – statistical significance of differences with group III.

Высокие значения импульсивности и агрессивности отражались на поведении детей в коллективе: вследствие высокого уровня импульсивности дети не могли длительно удерживать внимание, были неусидчивы, часто нарушали дисциплину; из-за высокой агрессивности дети часто вступали в конфликты со сверстниками. Низкий уровень дисциплинированности связан с дефиВ 4 классе цитом воспитания, деликатности, неумением соблюдать правила поведения. У детей с последствиями ПП ЦНС эти характеристики были связаны с высоким уровнем нейротизма, отражающим раздражительность, вспыльчивость, нетерпеливость, слабость самоконтроля. Несмотря на высокие показатели, отражающие повышенную возбудимость нервной системы у детей с последствиями ПП ЦНС по сравнению с детьми II и III групп, установлены статистически значимо

более высокие показатели склонности к пониженному настроению, что свидетельствовало о подавленности, неуверенности в себе, усталости, угнетенности, низком уровне настроения. У детей I группы выявлен высокий уровень следов психотравм, что говорит о внутренней ранимости, чувстве ущербности, отражает предшествующий негативный опыт, межличностные конфликты.

При изучении самооценки детей мы установили, что у всех детей III группы и у 90% детей II группы она была адекватная, в отличие от пациентов I группы, где каждый четвертый ребенок имел низкую самооценку.

Социометрический статус, судя по коэффициенту частоты выбора, был статистически значимо

ниже у детей с последствиями ПП ЦНС (2,58 (0,21), 3,74 (0,14) и 3,86 (0,15) соответственно, р_{I—II, I—III}<0,05). В 4 классе неблагоприятный социальный статус («непринятые» и «изолированные») среди детей с последствиями ПП ЦНС выявлялся значительно чаще, чем во II и III группах (42,7, 6,67 и 3,03% соответственно, р_{I—II, I—III}<0,001), лишь в I группе были «изолированные» дети. При переходе к предметному обучению социальный статус у детей с последствиями ПП ЦНС значительно ухудшился, почти в 2 раза сократилось число «предпочитаемых» (с 49,44 до 29,21%, р<0,05).

Таким образом, неблагоприятный социальный статус к окончанию начальной школы отмечен более чем у половины детей с последствиями ПП ЦНС. При переходе в 5 класс, когда происходило обновление социальной группы, адаптация к предметному обучению, наблюдалось его значительное снижение. Если во II и III группах существенных изменений не отмечено, то в I группе дети демонстрировали неспособность социальной адаптации даже к небольшим изменениям. Следует подчеркнуть, что дети II группы, стойко компенсировавшие неврологический дефицит к окончанию 1 года жизни, не имели существенных отличий от детей контрольной группы в состоянии эмоциональной сферы.

Следовательно, высокий уровень тревожности, низкая самооценка, склонность к конфликтам, низкая дисциплинированность, неблагоприятный социальный статус являются важными социально значимыми проблемами детей с последствиями ПП ЦНС.

Известно, что микросоциальные условия жизни ребенка могут как нивелировать нежелательные черты его характера, личностные и поведенческие особенности, так и являться почвой для развития социально опасных нарушений личности. Не случайно, основой реабилитационных программ для детей с последствиями ПП ЦНС является семейное консультирование по вопросам правильного, адекватного воспитания.

Анализ семейного воспитания обследованных детей показал, что самый благоприятный демократический стиль семейного воспитания статистически значимо

чаще встречался у детей без последствий ПП ЦНС (23,6, 43,33 и 45,45% соответственно, р_{I—II, I—III}<0,05).

Большинство детей I группы также воспитывались в условиях гиперпротекции, среди детей II и III группы это явление встречалось в 1,5 раза реже (72,93, 53,34 и 48,48% соответственно, р_{I—II, I—III}<0,05). Этот стиль воспитания можно охарактеризовать как чрезмерную родительскую заботу. В таких семьях родители не позволяют никому вмешиваться в их отношения с детьми, однако в своем стремлении чрезмерно усердствуют. В результате воспитания по типу гиперпротекции дети становятся неуверенными в себе, пассивными, подчиняемыми и зависимыми, в связи с этим плохо приспосабливаются к новым социальным условиям, у них развиваются эмоциональные расстройства, школьные страхи.

Эти дети в коллективе сверстников чаще становятся «непринятыми» и «изолированными», так как у них недостаточно тренируются качества, необходимые для успешной коммуникативности: партнерство, ответственность и самостоятельность, способность с юмором относиться к конфликтам. При доминирующей гиперпротекции дети не способны демонстрировать уверенность, решительность, настойчивость, ответственность, необходимые для лидерства и спонтанности поведения.

Воспитание в условиях повышенной моральной ответственности отмечено в 13,48% семей детей I группы и в единичных случаях среди детей без последствий ПП ЦНС. Оно характеризуется тем, что ребенку внушается мысль, что он обязательно должен оправдать многочисленные честолюбивые надежды родителей. Это стимулирует развитие тревожно-мнительных черт характера.

Личностные проблемы родителей усугубляют нарушения семейного воспитания и негативно сказываются на развитии ребенка. Воспитательская неуверенность является одной из наиболее часто встречающихся родительских проблем: резкая смена стилей, приемов воспитания, разрыв между словом и делом, что формирует упрямство, отсутствие четких правил поведения, уверенности в себе. Этот стиль семейного воспитания в 2 раза чаще встречается у детей с последствиями ПП ЦНС, чем у детей II группы, и в 3 раза чаще, чем у детей III группы (41,57, 20,0 и 9,09% соответственно, р_{I—II, I—III}<0,05).

Такие родительские проблемы, как непоследовательность и несогласованность воспитания, также в 3 раза чаще выявлялись у детей с последствиями ПП ЦНС (24,72, 6,67 и 6,06% соответственно, р_{I—II, I—III}<0,05). В воспитании доминировал один из взрослых, зачастую в семье были конфликтные отношения и несочетаемость установок родителей. Противоречивость отношений родителей являлась выраженным психогенным фактором, способствующим возникновению внутреннего конфликта у детей.

Следующими по частоте встречаемости личностными проблемами родителей являлось расширение сферы родительских чувств (15,73, 23,33 и 18,18% соответственно) и фобии утраты ребенка (10,11, 10,0 и 3,03% соответственно). Такое отношение часто встречалось в семьях, где был один «поздний» ребенок, или были случаи смерти других детей, возраст матери или состояние ее здоровья не позволял ей иметь еще детей. Эти варианты нарушений выявлялись с одинаковой частотой во всех группах.

Проецирование родителем на ребенка своих личностных проблем, неотреагированных чувств, приписывание детям того, что присуще ему самому, также относится к типичным ошибкам, способствующим психическому неблагополучию ребенка. Эти нарушения воспитания также в 3 раза чаще выявлялись в группе детей с последствиями ПП ЦНС (22,47, 3,33 и 3,03% соответственно, р_{I—II, I—III}<0,05). Предпочтение мужских качеств преобладало в семьях, где мальчика воспитывала одна мама или влияние отца было минимальным. Этот вариант воспитания выявлялся лишь у детей с последствиями ПП ЦНС (13,48%).

Чрезмерность запретов встречалась в каждой десятой семье детей с последствиями ПП ЦНС. Она характеризовалась тем, что в воспитании была усилена критика ребенка, отсутствовали похвалы и поощрения. Ребенок представлялся неприспособленным, неуспешным, открытым для дурных влияний, за что родители досадовали на своих детей, не доверяли им, старались оградить от трудностей жизни и строго контролировали. Как правило, чрезмерность запретов сопутствовала доминирующей гиперпротекции.

Следовательно, в группе детей с последствиями ПП ЦНС чаще встречались не только нарушения семейного воспитания, но и личностные проблемы родителей, отрицательно влияющие на развитие детей. Кроме этого, дети I группы оказывались более чувствительными к педагогической несостоятельности родителей, в отличие от детей II и III групп, у которых аналогичные семейные проблемы не вызывали социальной дезадаптации.

Выводы

Полученные данные свидетельствуют о недостаточном использовании приоритетных в реабилитации таких детей психолого-педагогических воздействий в семье. Поэтому в программе сопровождения детей с последствиями ПП ЦНС следует уделять большее внимание вопросам семейного воспитания, направленного на обучение ребенка навыкам адекватности эмоциональных проявлений, снятию напряжения, саморегуляции, повышению коммуникативных навыков.

Высокая частота нарушений со стороны эмоциональной сферы у детей в сочетании с проблемами их семейного воспитания обосновывают необходимость совершенствования медико-психолого-педагогической интеграции в диагностике и коррекции этих расстройств. На первом этапе следует выявлять эмоционально-поведенческие проблемы школьников, что возможно в процессе проведения плановых профилактических осмотров в образовательных учреждениях [5]. Одним из критериев комплексной оценки здоровья, в соответствии с действующей нормативной базой, является характеристика психического развития ребенка, что требует организации взаимодействия педиатра, педагога и психолога («школьной команды») [6]. При активном участии психолога школы и классных руководителей необходимо выявлять «неудобных учеников», имеющих проблемы успеваемости, поведения, нарушения дисциплины, трудности социальных контактов. При оценке психического развития очень важно не пропустить пограничные нервно-психические расстройства обучающихся, частота которых возрастет в процессе адаптации ребенка к новым микросоциальным условиям, что происходит и на этапе перехода к предметному обучению. Для выявления таких отклонений предложена анкета, которую заполняют родители, затем ее анализируют медицинские работники школы [7]. На втором этапе при информировании родителей о результатах профилактических осмотров детей в случае, если у них выявлены нарушения эмоциональной сферы и другие проявления невротических расстройств, важно организовать консультацию психолога школы или отделения медико-социальной помощи детской поликлиники. При этом следует рекомендовать оценку стиля семейного воспитания. К этой работе следует подключиться и школьному врачу, который может помочь педагогам объяснить родителям механизмы влияния тех или иных воспитательных воздействий на созревающий мозг ребенка, особенно при наличии в анамнезе неполной компенсации ПП ЦНС. Третий этап медико-социального сопровождения детей с расстройствами эмоциональной сферы предусматривает медико-психолого-педагогический консилиум для разработки адресных рекомендаций: ребенку, педагогам (классному руководителю, учителям, работающим с ребенком), родителям.

Для составления индивидуальных программ помощи таким детям разработаны модули рекомендаций, позволяющие учитывать проблемы каждого ребенка и оказывать помощь его семье [8]. Например, ребенку для снятия эмоционального напряжения рекомендуется модуль «Спокойствие! Только спокойствие!», включающий совместные с родителями игры и упражнения: комкать и рвать бумагу, бить подушку или боксерскую грушу, топать ногами, пинать ногой подушку или консервную банку, громко кричать, используя «стаканчик» для криков или бумажную «трубу», писать на бумаге все слова, которые хочется сказать, затем ее скомкать и выбросить, втирать пластилин в картонку.

Для развития навыков саморегуляции и повышения уровня «мозговой» зрелости используется модуль «Все могу», основанный на приемах нейропсихологических телесно ориентированных упражнений, выполнять которые можно всей семьей, включая младших братьев и сестер (с 5 лет). Развитию коммуникативных навыков посвящен модуль «Ребята, давайте жить дружно!», позволяющий через игровые ситуации научить ребенка приемам эффективного взаимодействия в классе, спортивной секции, на внеклассных мероприятиях.

Кроме того, каждому родителю предлагается модуль «Семья – основа здоровья», в который включены рекомендации по формированию здорового образа жизни – режиму дня, правильному питанию, профилактике гиподинамии, созданию эмоционального комфорта для всех членов семьи, предупреждению развития зависимости от гаджетов.

Модульный подход к составлению дифференцированных программ поддержки для учащихся с последствиями ПП ЦНС позволяет максимально приблизить помощь к семье ребенка. Необходимые рекомендации по семейному воспитанию могут выдаваться в школе по результатам медико-психолого-педагогического консилиума. Кроме этого, семьи, нуждающиеся в получении помощи по вопросам воспитания ребенка, могут получить их в отделениях медико-социальной помощи детских поликлиник.

Жданова Л.А. https://orcid.org/0000-0003-2172-4465

Салова М.Н. https://orcid.org/0000-0003-4171-4715

ЛИТЕРАТУРА

1. Баранов А.А., Намазова-Баранова Л.С., Альбицкий В.Ю., Терлецкая Р.Н. Состояние и проблемы здоровья подростков России // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. – – № 6. – С. 10–14.
2. Гузева В.И., Артемьева С.Б., Авакян Г.Н. Федеральное руководство по детской неврологии. – М., 2016. – 656 с.
3. Кучма В.Р., Сухарева Л.М. , Степанова М.И. Медико-профилактические основы работы общеобразовательных учреждений. – М.: Просвещение, 2013. – 110 с.
4. Доскин В.А., Запруднов А.М. Анализ современных проблем клинической фармакологии и фармакотерапии в педиатрии // Российский вестник перинатологии и педиатрии. – – № 3. – С.5–11.
5. Жданова Л.А., Салова М.Н., Рунова О.С., Бобошко И.Е., Шишова А.В., Михайлова И.Н. Характеристика нервно-психических расстройств и их профилактика у детей в процессе обучения в начальной школе // Вестник Ивановской медицинской академии. – – Т. 16, № 2. – С. 30–33.
6. Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 10 августа 2017 г. № 514н «О порядке проведения профилактических медицинских осмотров несовершеннолетних».
7. Жданова Л.А. Нервно-психическое развитие детей: прогнозирование и диагностика его нарушений. – Иваново, 2003. – 145 с.
8. Жданова Л.А. Алгоритм действий врача-педиатра при диагностике и лечении перинатальных поражений центральной нервной системы и их последствий. – Иваново, 2009. – 222 с.

REFERENCES

1. Baranov A.A., Namazova-Baranova L.S., Al’bitskiy V.Yu., Terletskaya R.N. The state and health problems of adolescents in Russia. Problemy sotsial’noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny, 2014, no. 6, pp. 10–14 (in Russ.).
2. Guzeva V.I., Artem’eva S.B., Avakyan G.N. Federal’noe rukovodstvo po detskoy nevrologii [Federal guidelines for pediatric neurology]. Moscow, 2016. 656 p.
3. Kuchma V.R., Sukhareva L.M., Stepanova M.I. Mediko-profilakticheskie osnovy raboty obshcheobrazovatel’nykh uchrezhdeniy [Medical and preventive fundamentals of the work of educational institutions]. Moscow: Prosveshchenie, 2013. 110 p.
4. Doskin V.A., Zaprudnov A.M. Analysis of modern problems of clinical pharmacology and pharmacotherapy in pediatrics. Rossiyskiy vestnik perinatologii i pediatrii, 2012, no. 3, pp. 5–11 (in Russ.).
5. Zhdanova L.A., Salova M.N., Runova O.S., Boboshko I.E., Shishova A.V., Mikhaylova I.N. Characterization of neuropsychiatric disorders and their prevention in children in the learning process in primary school. Vestnik Ivanovskoy meditsinskoy akademii, 2011, vol. 16, no. 2, pp. 30–33 (in Russ.).
6. Prikaz Ministerstva zdravookhraneniya Rossiyskoy Federatsii ot 10 avgusta 2017 g. no. 514n “O poryadke provedeniya profilakticheskikh meditsinskikh osmotrov nesovershennoletnikh” [The order of the Ministry of Health of the Russian Federation dated August 10, 2017 No. 514n “On the procedure for conducting preventive medical examinations of minors”].
7. Zhdanova L.A. Nervno-psikhicheskoe razvitie detey: prognozirovanie i diagnostika ego narusheniy [Neuropsychic development of children: prediction and diagnosis of its disorders]. Ivanovo, 2003. 145 p.
8. Zhdanova L.A. Algoritm deystviy vracha-pediatra pri diagnostike i lechenii perinatal’nykh porazheniy tsentral’noy nervnoy sistemy i ikh posledstviy [The algorithm of the pediatrician’s actions in the diagnosis and treatment of perinatal lesions of the central nervous system and their consequences]. Ivanovo, 2009. 222 p.